Неточные совпадения
Во глубине души она
находила, что было что-то именно в ту минуту, как он перешел за ней
на другой конец
стола, но не смела признаться в этом даже самой себе, тем более не решалась сказать это ему и усилить этим его страдание.
— Вы не
находите, что в Тушкевиче есть что-то Louis XV? — сказал он, указывая глазами
на красивого белокурого молодого человека, стоявшего у
стола.
Однажды, наскучив бостоном и бросив карты под
стол, мы засиделись у майора С*** очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен. Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана
на небесах,
находит и между нами, христианами, многих поклонников; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro [за (лат.).] или contra. [против (лат.).]
Вдруг получил он в самом деле
От управителя доклад,
Что дядя при смерти в постеле
И с ним проститься был бы рад.
Прочтя печальное посланье,
Евгений тотчас
на свиданье
Стремглав по почте поскакал
И уж заранее зевал,
Приготовляясь, денег ради,
На вздохи, скуку и обман
(И тем я начал мой роман);
Но, прилетев в деревню дяди,
Его
нашел уж
на столе,
Как дань, готовую земле.
—
Найди и прочти мне, — сказал он, сел, облокотился
на стол, подпер рукой голову и угрюмо уставился в сторону, приготовившись слушать.
Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от
стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе меду в чашку (она
находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни
на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
Дома
на столе Клим
нашел толстое письмо без марок, без адреса, с краткой
на конверте надписью: «К. И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его перевели в Устюг, и просил прислать книг. Письмо было кратко и сухо, а список книг длинен и написан со скучной точностью, с подробными титулами, указанием издателей, годов и мест изданий; большинство книг
на немецком языке.
Климу хотелось уйти, но он
находил, что было бы неловко оставить дядю. Он сидел в углу у печки, наблюдая, как жена писателя ходит вокруг
стола, расставляя бесшумно чайную посуду и посматривая
на гостя испуганными глазами. Она даже вздрогнула, когда дядя Яков сказал...
Самгин швырнул
на стол странную книжку, торопливо оделся, вышел
на улицу и, шагая по панелям, как-то особенно жестким, вскоре отметил сходство Берлина с Петербургом, усмотрев его в обилии военных, затем
нашел, что в Берлине офицера еще более напыщенны, чем в Петербурге, и вспомнил, что это уже многократно отмечалось.
Он развертывал пакеты, раскладывал
на столе хлеб, колбасу, копченую рыбу, заставил Самгина
найти штопор, открыл бутылки, все время непрерывно говоря...
В буфете, занятом офицерами, маленький старичок-официант, бритый, с лицом католического монаха,
нашел Самгину место в углу за
столом, прикрытым лавровым деревом, две трети
стола были заняты колонками тарелок,
на свободном пространстве поставил прибор; делая это, он сказал, что поезд в Ригу опаздывает и неизвестно, когда придет, станция загромождена эшелонами сибирских солдат, спешно отправляемых
на фронт, задержали два санитарных поезда в Петроград.
Клим замолчал,
найдя его изумление, смех и жест — глупыми. Он раза два видел
на столе брата нелегальные брошюры; одна из них говорила о том, «Что должен знать и помнить рабочий», другая «О штрафах». Обе — грязненькие, измятые, шрифт местами в черных пятнах, которые напоминали дактилоскопические оттиски.
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не
находил достойных. А она, снова положив локти
на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
Воротясь вечером домой, он
нашел у себя
на столе письмо из деревни, от соседа, его поверенного. Он бросился к лампе, прочел — и у него опустились руки.
На другой день Захар, убирая комнату,
нашел на письменном
столе маленькую перчатку, долго разглядывал ее, усмехнулся, потом подал Обломову.
«…Он, воротясь домой после обеда в артистическом кругу, — читал Райский вполголоса свою тетрадь, —
нашел у себя
на столе записку, в которой было сказано: „Навести меня, милый Борис: я умираю!.. Твоя Наташа“.
Он почти со скрежетом зубов ушел от нее, оставив у ней книги. Но, обойдя дом и воротясь к себе в комнату, он
нашел уже книги
на своем
столе.
Зато внизу, у Николая Васильевича, был полный беспорядок. Старые предания мешались там с следами современного комфорта. Подле тяжелого буля стояла откидная кушетка от Гамбса, высокий готический камин прикрывался ширмами с картинами фоблазовских нравов,
на столах часто утро заставало остатки ужина,
на диване можно было
найти иногда женскую перчатку, ботинку, в уборной его — целый магазин косметических снадобьев.
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они,
на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где
находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там,
на столе!
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз трогала лоб рукой и села было к
столу, но в ту же минуту встала опять, быстро сдернула с плеч платок и бросила в угол за занавес,
на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами по стульям,
на диване — и, не
найдя, что ей нужно, села
на стул, по-видимому, в изнеможении.
«Вам что за дело?» — «Может быть, что-нибудь насчет
стола,
находите, что это нехорошо, дорого, так снимите с меня эту обязанность: я ценю ваше доверие, но если я мог возбудить подозрения, недостойные вас и меня, то я готов отказаться…» Он даже встанет, положит салфетку, но общий хохот опять усадит его
на место.
Вернувшись домой и
найдя у себя
на столе записку сестры, Нехлюдов тотчас же поехал к ней.
Однажды
на своем письменном
столе Привалов, к своему удивлению,
нашел карточку Кости Бахарева.
Например, нейтральные и ненейтральные комнаты строго различаются; но разрешение
на допуск в ненейтральные комнаты установлено раз навсегда для известного времени дня: это потому, что две из трех граней дня перенесены в ненейтральные комнаты; установился обычай пить утренний чай в ее комнате, вечерний чай в его комнате; вечерний чай устраивается без особенных процедур; слуга, все тот же Степан, вносит в комнату Александра самовар и прибор, и только; но с утренним чаем особая манера: Степан ставит самовар и прибор
на стол в той нейтральной комнате, которая ближе к комнате Веры Павловны, и говорит Александру Матвеичу, что самовар подан, то есть говорит, если
находит Александра Матвеича в его кабинете; но если не застает?
Он не пошел за ней, а прямо в кабинет; холодно, медленно осмотрел
стол, место подле
стола; да, уж он несколько дней ждал чего-нибудь подобного, разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса, но ее печать; ну, конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только что бросила, нет, искала: бумаги в беспорядке, но где ж ей било
найти его, когда она, еще бросая его, была в такой судорожной тревоге, что оно, порывисто брошенное, как уголь, жегший руку, проскользнуло через весь
стол и упало
на окно за
столом.
Сели за
стол. Алексей продолжал играть роль рассеянного и задумчивого. Лиза жеманилась, говорила сквозь зубы, нараспев, и только по-французски. Отец поминутно засматривался
на нее, не понимая ее цели, но
находя все это весьма забавным. Англичанка бесилась и молчала. Один Иван Петрович был как дома: ел за двоих, пил в свою меру, смеялся своему смеху и час от часу дружелюбнее разговаривал и хохотал.
На столе я
нашел записку от M. Ф. Орлова, он звал меня обедать. Не может ли он чего-нибудь сделать? Опыт хотя меня и проучил, но все же: попытка — не пытка и спрос — не беда.
Я сел
на место частного пристава и взял первую бумагу, лежавшую
на столе, — билет
на похороны дворового человека князя Гагарина и медицинское свидетельство, что он умер по всем правилам науки. Я взял другую — полицейский устав. Я пробежал его и
нашел в нем статью, в которой сказано: «Всякий арестованный имеет право через три дня после ареста узнать причину оного и быть выпущен». Эту статью я себе заметил.
Это было варварство, и я написал второе письмо к графу Апраксину, прося меня немедленно отправить, говоря, что я
на следующей станции могу
найти приют. Граф изволили почивать, и письмо осталось до утра. Нечего было делать; я снял мокрое платье и лег
на столе почтовой конторы, завернувшись в шинель «старшого», вместо подушки я взял толстую книгу и положил
на нее немного белья.
Гааз жил в больнице. Приходит к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не
нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших
на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
На Катрю Анфиса Егоровна не обратила никакого внимания и точно не замечала ее. В зале она велела переставить мебель, в столовой накрыли
стол по-новому, в Нюрочкиной комнате постлали ковер — одним словом, произведена была маленькая революция, а гостья все ходила из комнаты в комнату своими неслышными шагами и
находила новые беспорядки. Когда вернулся с фабрики Петр Елисеич, он заметно смутился.
Возвратясь однажды с ученья, я
нахожу на письменном
столе развернутый большой лист бумаги.
На этом листе нарисована пером знакомая мне комната, трюмо, две кушетки.
На одной из кушеток сидит развалившись претолстая женщина, почти портрет безобразной тетки нашей Анжелики. У ног ее — стрикс,маленькая несносная собачонка.
— Я здесь
на лестнице две комнатки
нашла, — говорила она со слезами. — Пятнадцать рублей
на месяц всего. Отлично нам с тобою будет: кухмистер есть
на дворе, по восьми рублей берет,
стол, говорит, у меня всегда свежий. Останься, будь умница, утешь ты хоть раз меня, старуху.
Никаких корректур
на столе Арапова он не
нашел, но привез ему вальяжную новость.
На столе в своей приемной комнате Розанов
нашел записку Арапова.
На первых порах помогу ей комнатой и
столом…
найду нетрудную работу, куплю для нее необходимые принадлежности.
— Тоже и товарища привели! — нечего сказать! — заговорила Тамара насмешливо и сердито. — Я думала, он в самом деле мужчина, а это девчонка какая-то! Скажите, пожалуйста, жалко ему свою невинность потерять. Тоже
нашел сокровище! Да возьми назад, возьми свои два рубля! — закричала она вдруг
на Петрова и швырнула
на стол две монеты. — Все равно отдашь их горняшке какой-нибудь! А то
на перчатки себе прибереги, суслик!
— Оставим это. Так знаешь. Мари, я себе все время ищу вот такую девочку, как ты, такую скромную и хорошенькую. Я человек состоятельный, я бы тебе
нашел квартиру со
столом, с отоплением, с освещением. И
на булавки сорок рублей в месяц. Ты бы пошла?
На столе, между тысячью разнообразных вещей, стоял около перилец шитый портфель с висячим замочком, и мне захотелось попробовать, придется ли к нему маленький ключик. Испытание увенчалось полным успехом, портфель открылся, и я
нашел в нем целую кучу бумаг. Чувство любопытства с таким убеждением советовало мне узнать, какие были эти бумаги, что я не успел прислушаться к голосу совести и принялся рассматривать то, что находилось в портфеле…
— Чем человека посылать, поди-ка лучше ты, Коко, — сказал он мне. — Ключи лежат
на большом
столе в раковине, знаешь?.. Так возьми их и самым большим ключом отопри второй ящик направо. Там
найдешь коробочку, конфеты в бумаге и принесешь все сюда.
— Да как же нет, оно у вас
на столе должно быть, — продолжал молодой человек и начал без всякой церемонии рыться
на губернаторском
столе, однако бумаги он не
нашел. — В канцелярии она, вероятно, — заключил он и ушел.
Он ошибся именем и не заметил того, с явною досадою не
находя колокольчика. Но колокольчика и не было. Я подергал ручку замка, и Мавра тотчас же нам отворила, суетливо встречая нас. В кухне, отделявшейся от крошечной передней деревянной перегородкой, сквозь отворенную дверь заметны были некоторые приготовления: все было как-то не по-всегдашнему, вытерто и вычищено; в печи горел огонь;
на столе стояла какая-то новая посуда. Видно было, что нас ждали. Мавра бросилась снимать наши пальто.
Скорее — за
стол. Развернул свои записи, взял перо — чтобы они
нашли меня за этой работой
на пользу Единого Государства. И вдруг — каждый волос
на голове живой, отдельный и шевелится: «А что, если возьмут и прочтут хотя бы одну страницу — из этих, из последних?»
Пропели эту песню, помолчали немного.
На всех
нашла сквозь пьяный угар тихая, задумчивая минута. Вдруг Осадчий, глядя вниз
на стол опущенными глазами, начал вполголоса...
В самом деле, по возвращении он
нашел до полдюжины записок
на столе и сонного лакея в передней. Слуге не велено было уходить, не дождавшись его. В записках — упреки, допросы и следы слез.
На другой день надо было оправдываться. Он отговорился делом по службе. Кое-как помирились.
Однажды вечером — это было в четверг — Александр, воротясь домой,
нашел у себя
на столе две вазы и записку от дяди.
Когда явился в редакцию «Здоровья» судебный пристав описывать за долги имущество И.И. Зарубина, то
нашел его одного в единственной комнате с единственным
столом, заваленным вырезками из газет, и с постелью, постланной
на кипах журнала, а кругом вдоль стен вместо мебели лежали такие же кипы.
Такого-то рода письмецо Егор Егорыч нес в настоящую минуту к отцу Василию, которого, к великому горю своему и досаде, застал заметно выпившим; кроме того, он увидел
на столе графин с водкой, какие-то зеленоватые груздя и безобразнейший, до половины уже съеденный пирог,
на каковые предметы отец Василий, испуганный появлением Егора Егорыча, указывал жене глазами; но та, не
находя, по-видимому, в сих предметах ничего предосудительного, сначала не понимала его.
Отдохнуть ему однако не удалось, потому что, войдя в свой нумер, он
на столе нашел еще письмо от Сусанны Николаевны.
С утра он садился за письменный
стол и принимался за занятия; во-первых, усчитывал скотницу, ключницу, приказчика, сперва
на один манер, потом
на другой; во-вторых, завел очень сложную отчетность, денежную и материальную: каждую копейку, каждую вещь заносил в двадцати книгах, подводил итоги, то терял полкопейки, то целую копейку лишнюю
находил.